О ПОДХОДАХ К ОПРЕДЕЛЕНИЮ НАУЧНОЙ ТЕОРИИ
В процессе диcкуссии о психологии наткнулся на вопрос «а можно ли считать XXX научной теорией»? Решил написать небольшую статью по этому поводу на основании классических теорий в области философии науки.
Первое, с чего следует начать – с проблем науки. Исторически существовала определенная конкуренция между наукой и ненаучными течениями – религиозными, эзотерическими объяснениями реальности и т.д. Последние так же как-то объясняли реальность, но строить на них дальнейшие исследования как-то не получалось. В широком смысле они не давали таких результатов, которые дали к началу XX века естественнонаучные теории.
В начале XX века появилась группа философов-ученых, которые нам сейчас известны как логические позитивисты. Они пытались привести науки к единому базису, который был взят на основе естественнонаучных дисциплин и провозгласили стремление к полной однозначности научной терминологии и формальному описанию законов в научных теориях.
Из их результатов нас заинтересует принцип верифицируемости. [1]
Принцип верифицируемости означает, что из высказывания, которое мы посчитаем научным, должен следовать набор выводов-фактов, каждый из которых потенциально может быть проверен и по нему получен результат «истинен или ложен».
Вообще говоря, этот принцип хорош тем, что он заставляет исследователей формулировать свои предположения так, чтобы у научного высказывания была прогностическая сила. Но у него есть два недостатка:
1. Если мы берем всеобщий закон природы, который вроде как есть (например, теория тяготения), мы не можем верифицировать все факты, которые из него следуют.
2. Неожиданно практически научной теорией становится предположение, что «бог может всё». Потому что любой факт может соответствовать данному предположению.
В попытке разрешить эти противоречия чуть позднее Поппером был сформулирован принцип фальсификации [2,3]
Принцип фальсификации дает предположение, что теорию следует рассматривать, как научную, только если она прогнозирует некие факты, которые могут быть проверены и опровергнуты. Например, такие высказывания, как «Здесь завтра будет дождь» и «Все лебеди белы», фальсифицируемы, т. к. можно представить себе факт, опровергающий их (то, что никакого дождя здесь завтра не будет; то, что нам встретится какой-нибудь лебедь, который будет не белого цвета). Это эмпирические высказывания. Напротив, высказывания типа «Завтра здесь или будет дождь, или не будет дождя», «Бог существует» или «Коммунизм есть будущее человечества» не фальсифицируемы.
Принцип фальсификации вроде как позволил обозначить пределы научного знания и способы их проверки – если что-то можно фальсифицировать, то мы это проверяем. Если происходит фальсификация – видимо, теория неверна.
Но вот незадача – при таком подходе начались проблемы с наукой, которая рассматривается, как классическая...
Возьмем как пример корпускулярную и волновую теорию света (до формулировки общей корпускулярно-волновой теории в XX веке). Корпускулярная теория дает объяснение, в частности, таким наблюдаемым фактам, как фотоэффект. Волновая теория объясняет такие наблюдаемые факты, как интерференция света. Каждая из них при предложении описать ситуацию, в которой хорошо работает другая теория, дает предсказания, которые ложны (Если свет – частица, то теория дает предсказание о том, что интерференции не будет. Если свет – волна, то мы не будем наблюдать явление фотоэффекта.) В результате, вроде как, подходя формально, мы не имеем право ни ту, ни другую теорию называть научной... но с другой стороны, они являются ярким примером естественнонаучных теорий, дающих значительные практические результаты.
Данную проблему заметил и описал в своей работе «Структура научных революций» Т.Кун – там же, где было введено понятие «научной парадигмы» (1962 г.) [4]
Научная парадигма – универсально признанное научное достижение, обеспечивающее в течение значительного времени образцы проблем и решений сообществу ученых.
Кун обращал внимание на тот факт, что на практике ученые вполне справедливо озабочены скорее конкретным решением проблем, нежели абсолютной корректности теории. Более того, для теорий со значительными обобщениями (например, теория Дарвина или волновая теория света) на начальном этапе развития естественно появление конкретных фактов или даже их набора, которая эта теория не объясняет. Позднее аппарат теории развивается. Факты получают объяснения, или превращаются в некие аномалии. Аномалии могут послужить основой для новой теории. Но основная задача парадгимы – предоставить другим ученым инструмент, который они могут использовать для решения конкретных проблем.
Из этого следует интересный вывод – если в какой-то сфере у нас нет универсальных теорий, дающих предсказания в большинстве случаев, то в данной сфере может быть несколько парадигм. Такова, в частности, ситуация в ряде гуманитарных наук, и, в частности, в психологии. В настоящее время не существует универсальной теории, позволяющей описывать поведение психики – поэтому есть ряд психологических школ, которые фокусируются на разных психических механизмах для описания поведения человека. В концепции, предложенной Куном, такая ситуация является в целом нормальной. Не идеальной для данной сферы науки, но вполне допустимой.
Тем не менее, Кун не очень много говорит про применение принципа фальсификации в науке. Гораздо больше говорит Лакатос [5], вводя идею конкуренции научно-исследовательских программ в науке.
О Лакатосе хорошо сказано не мной, поэтому я приведу цитату:
«По своей рациональной структуре путь научного исследования в математике тот же, что в эмпирическом естествознании: обнаруженные “контрпримеры” вынуждают исследователя модифицировать выдвинутые гипотезы, совершенствовать доказательства, использовать эвристический потенциал принятых допущений либо выдвигать новые. Однако и в математике, и в эмпирической науке рациональность критики не означает требования немедленного отбрасывания опровергнутых гипотез. В подавляющем большинстве случаев рациональное поведение исследователя заключает в себе целый ряд интеллектуальных стратегий, общий смысл которых — идти вперед, не останавливаясь из-за отдельных неудач, если движение обещает новые успехи и эти обещания сбываются. Об этом говорит история науки, которая тем самым вступает в противоречие с догматическим фальсификационизмом. Лакатос предпринял попытку соединить исторический подход к науке с сохранением рационалистической установки. Это выразилось в разработанной им методологической концепции “утонченного фальсификационизма”, которую чаще называют методологией научно-исследовательских программ. Рациональное развитие науки представлено в этой концепции как соперничество “концептуальных систем”, элементами которых могут выступать не только отдельные понятия и суждения, но и сложные комплексы динамически развивающихся теорий, исследовательских проектов и их взаимосвязей. Такие системы организованы вокруг некоторых фундаментальных идей, образующих “жесткое ядро” научно-исследовательской программы (как правило, эти идеи выдвигаются интеллектуальными лидерами науки и усваиваются научным сообществом догматически). Методологический смысл “твердого ядра” раскрывается в понятии “негативная эвристика”, т. е. ограничения на процедуры опровержения: если теория сталкивается с опровергающими фактами, то утверждения, входящие и состав “жесткого ядра”, не отбрасываются; вместо этого ученые проясняют, развивают уже имеющиеся или выдвигают новые “вспомогательные гипотезы”, которые образуют “защитный пояс” вокруг “твердого ядра”. Задача “защитного пояса” в том, чтобы как можно дольше удерживать в неприкосновенности творческий потенциал исследовательской программы, или ее “позитивную эвристику”. Функция последней состоит в том, чтобы обеспечивать непрерывный рост научного знания, углубление его эмпирического содержания (объяснение все более широких кругов явлений, исправление недочетов и ошибок “опровергающих экспериментов”).» [6]
Отмечу, что, как и Кун, Лакатос выступает за осмысленность и конструктивность процесса научного поиска. Ученый не будет отбрасывать идею, которой он посвятил много времени, и которая объясняет ряд одних фактов, но, возможно, имеет проблемы с другими. Он будет продолжать пытаться по-прежнему над ней работать, потому что она даёт объяснения ряду интересующих его фактов.
Таким образом, мне бы хотелось обратить внимание на следующий аспект, касающийся ряда гуманитарных наук и, в частности, психологии. Для очень многих фактов в сфере психологии нет четкого объяснения – поскольку нет доминирующей научной парадигмы. Разные психологические школы дают разные объяснения этим фактам. Данные объяснения разумно рассматривать как конструктивные гипотезы – при отсутствии какого-то либо объяснения явления, вероятно, лучше иметь хоть какое-то, чтобы было с чем работать. Наличие подобных гипотез не означает их правильность – но, при отсутствии содержательных альтернатив, и не означает их неправильность. С конструктивной точки зрения их скорее правильно принять и рассмотреть, нежели критикой обозначить их «неправильность» и «неподтвержденность». Естественно, при этом важно отделять подобные гипотезы от теорий, доказанных более строго.
Итак, суммируя:
1. В настоящее время в психологии (а также, возможно, в ряде гуманитарных наук) не существует доминирующей научной парадигмы, которая бы позволила достаточно эффективно описывать всё многообразие психологических феноменов. Поэтому в ней существует ряд психологических школ, каждая из которых склонна использовать свой понятийный аппарат. В настоящее время нормальным является принятие подобного разнообразия.
2. Данные парадигмы/концептуальные системы, как правило, хорошо применимы для узкой сферы деятельности. На практике люди имеют дело с гораздо большим количеством феноменов, не подпадающим под её действие. Конструктивным представляется выдвижение гипотезы на основании ядра теории, которая позволяет предположить то или иное объяснение данного феномена.
3. В случае наличия конкуренции в гипотезах применительно к данной сфере – поддержку имеет смысл оказать той, которая лучше подтверждена (статистически, примерами и пр.) В случае отсутствия однозначных результатов – например, если исследование делает выборочную подборку и пр. – тем не менее, имеет смысл допустить корректность гипотезы, в случае, если нет прямого доказательства обратного. Наличие каких-то доказательств при отсутствии конкурирующих, вероятно, лучше, чем полное их отсутствие.
Написано в целях помощи тем, кто пытается разобраться в современном научном знании, где ситуация конкуренции парадигм встречается довольно часто.
1.
https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/5738/%D0%92%D0%95%D0%A0%D0%98%D0%A4%D0%98%D0%A6%D0%98%D0%A0%D0%A3%D0%95%D0%9C%D0%9E%D0%A1%D0%A2%D0%982.
https://estestvoznanie.academic.ru/1298/%D0%A4%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%B8%D1%84%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%B8_%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%BD%D1%86%D0%B8%D0%BF3.
https://philosophy_sponville.academic.ru/2208/%D0%A4%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%B8%D1%84%D0%B8%D1%86%D0%B8%D1%80%D1%83%D0%B5%D0%BC%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C4.
https://explanatory_sociological.academic.ru/1104/%D0%9D%D0%90%D0%A3%D0%A7%D0%9D%D0%90%D0%AF_%D0%9F%D0%90%D0%A0%D0%90%D0%94%D0%98%D0%93%D0%9C%D0%905.
https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/592/%D0%9B%D0%90%D0%9A%D0%90%D0%A2%D0%9E%D0%A16.
https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/592/%D0%9B%D0%90%D0%9A%D0%90%D0%A2%D0%9E%D0%A1, Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.Было размещено в Изнакурноже